Разум и чувства – направление предполагает раздумье о разуме и чувстве как двух важнейших составляющих внутреннего мира человека, которые влияют на его устремления и поступки. Разум и чувство могут быть рассмотрены как в гармоническом единстве, так и в сложном противоборстве, составляющем внутренний конфликт личности. Тема разума и чувства интересна для писателей разных культур и эпох: герои литературных произведений нередко оказываются перед выбором между велением чувства и подсказкой разума.
Файл предлагается для использования на уроках и для самообразования, права на публикацию принадлежат ООО "Могу писать" и защищены. Просим не выкладывать этот материал в своих блогах, группах, на своих страницах и сайтах. Если хотите поделиться материалом с друзьями, коллегами или учениками, дайте им ссылку на эту страницу. Спасибо за понимание.
Предмет речи
Возможные
формулировки темы
Возможные формулировки
главной мысли
Цитаты
Литературный пример
Разум и чувства
Физики и лирики
Можно ли представить разум и чувства друг без друга?
Имеет ли смысл противопоставление разума и чувств?
Почему люди противопоставляют разум и чувства?
Что ценнее для современного человека: развитое мышление или развитая интуиция?
Действительно ли разум и чувства нуждаются друг в друге?
Почему говорят, что разум и чувства нуждаются друг в друге?
Разум дан человеку чтобы понять, что жить одним чувством нельзя (Ремарк).
Что правит миром: разум или чувства?
Можем ли мы управлять своими чувствами?
Разум и чувства должны дополнять друг друга.
Невозможно представить себе человека, который пользовался бы только разумом или только чувствами.
Есть люди, которые осознанно выбирают следование разуму/чувствам, и у них ничего хорошего не получается/ и они поступают верно.
Разум подсказывает, чего делать не следует. А сердце говорит, как следует поступить.
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
мы, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья -
наши сладенькие ямбы,
и в пегасовом полете
не взлетают наши кони...
То-то физики в почете,
то-то лирики в загоне.
(Борис Слуцкий)
Разум и чувство — две силы, равно нуждающиеся друг в друге, мертвы и ничтожны они одна без другой (В. Белинский).
Когда котел бурлит, когда костер горит,
Когда ничем нельзя унять сердцебиенье,
Ну кто из нас хотя бы раз не сотворит
Чего-нибудь, чтоб всем чертям на удивленье, -
Когда ничем нельзя унять сердцебиенье,
Когда внутри костер горит (Иващенко и Васильев)
Можно быть хозяином своих действий, но в чувствах мы не вольны (Г. Флобер).
- Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, - промолвил Базаров. - В теперешнее время полезнее всего отрицание - мы отрицаем.
- Все?
- Все.
- Как? не только искусство, поэзию... но и... страшно вымолвить...
- Все, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров.
(И. Тургенев. "Отцы и дети")
Спасёт ли человечество от войн борьба со страстями?
Следует ли для построения идеального общества брать под контроль чувства/разум/чувства и разум людей?
Какие опасности несут в себе попытки управления чувствами других людей?
Чем опасны современные технологии манипулирования сознанием?
Что важней общественное согласие или свобода выбора граждан?
Можно ли пренебречь чувствами людей ради достижения общественного блага?
Что было бы, если бы люди разучились чувствовать/мыслить?
Человеческие страсти - причины войн.--> Со страстями надо бороться.
Чувства людей взять (брать) под контроль невозможно/бессмысленно/преступно/ свой вариант.
Попытки построить идеальный мир, лишая людей чувств, больше создают проблем, чем решают.
Государство не должно/обязано пытаться управлять сознанием человека и его чувствами.
Всякое воспитание - есть контроль над чувствами и разумом.
На первой странице Государственной Газеты сияло: "Радуйтесь, ибо отныне вы - совершенны! До сего дня ваши же детища, механизмы - были совершеннее вас. Чем? Каждая искра динамо - искра чистейшего разума; каждый ход поршня - непорочный силлогизм. Но разве не тот же безошибочный разум и в вас? Философия у кранов, прессов и насосов -законченна и ясна, как циркульный круг. Но разве ваша философия менее циркульна? Красота механизма - в неуклонном и точном, как маятник, ритме. Но разве вы, с детства вскормленные системой Тэйлора, - не стали маятниково-точны? И только одно: у механизмов нет фантазии. Вы видели когда-нибудь, чтобы во время работы на физиономии у насосного цилиндра - расплывалась далекая, бессмысленно-мечтательная улыбка? Вы слышали когда-нибудь, чтобы краны по ночам, в часы, назначенные для отдыха, беспокойно ворочались, вздыхали? Нет! А у вас - краснейте! - Хранители все чаще видят эти улыбки и вздохи. И - прячьте глаза - историки Единого Государства просят отставки, чтобы не записывать постыдных событий. Но это не ваша вина - вы больны. Имя этой болезни: фантазия. Это - червь, который выгрызает черные морщины на лбу. Это - лихорадка, которая гонит вас бежать все дальше - хотя бы это "дальше" начиналось там, где кончается счастье. Это - последняя баррикада на пути к счастью. И радуйтесь: она уже взорвана. Путь свободен. Последнее открытие Государственной Науки: центр фантазии - жалкий мозговой узелок в области Варолиева моста. Трехкратное прижигание этого узелка Х-лучами - и вы излечены от фантазии - навсегда. Вы - совершенны, вы - машиноравны, путь к стопроцентному счастью - свободен. Спешите же все - стар и млад - спешите подвергнуться Великой Операции. Спешите в аудиториумы, где производится Великая Операция. Да здравствует Великая Операция. Да здравствует Единое Государство, да здравствует Благодетель!"
...
На углу, в аудиториуме - широко разинута дверь, и оттуда - медленная, грузная колонна, человек пятьдесят. Впрочем, "человек" - это не то: не ноги - а какие-то тяжелые, скованные, ворочающиеся от невидимого привода колеса; не люди - а какие-то человекообразные тракторы. Над головами у них хлопает по ветру белое знамя с вышитым золотым солнцем -- и в лучах надпись: "Мы первые! Мы - уже оперированы! Все за нами!"
Они медленно, неудержимо пропахали сквозь толпу - и ясно, будь вместо нас на пути у них стена, дерево, дом - они все так же, не останавливаясь, пропахали бы сквозь стену, дерево, дом. Вот - они уже на середине проспекта.
Свинтившись под руку - растянулись в цепь, лицом к нам. И мы - напряженный, ощетинившийся головами комок - ждем. Шеи гусино вытянуты. Тучи. Ветер свистит. Вдруг крылья цепи, справа и слева, быстро загнулись - и нас - все быстрее - как тяжелая машина под гору - обжали кольцом - и к разинутым дверям, в дверь, внутрь...
Чей-то пронзительный крик:
- Загоняют! Бегите!
И все ринулось. Возле самой стены - еще узенькие живые воротца, все туда, головами вперед - головы мгновенно заострились клиньями, и острые локти, ребра, плечи, бока. Как струя воды, стиснутая пожарной кишкой, разбрызнулись веером, и кругом сыплются топающие ноги, взмахивающие руки, юнифы.
Может ли группа людей на самом деле разумно устроить жизнь на необитаемом острове?
Существует ли что-то настолько полезное, что оправдает любые средства?
Нужно правильно пользоваться разумом, чтоб не превратить его в проклятье.
Что правит миром: разум или чувства?
Может ли быть счастливым человек, подчинивший жизнь разуму?
Только разум может избавить человечество от пороков.
Полное торжество разума - это утопия.
То, что нам кажется полезным, не всегда правильно.
Проект Просвещения показал людям, что нельзя опираться только на разум.
Разум — счастливый дар человека — и его проклятие. (Эрих Фромм)
Они вполне приспособились к новой жизни среди своих владений, которые их разум сделал культурными. (Ж. Верн. "Таинственный остров"
Образ Лужина.
Всё платье его было только что от портного, и всё было хорошо, кроме разве того только, что всё было слишком новое и слишком обличало известную цель. Даже щегольская, новехонькая, круглая шляпа об этой цели свидетельствовала: Петр Петрович как-то уж слишком почтительно с ней обращался и слишком осторожно держал ее в руках. Даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских, перчаток свидетельствовала то же самое, хотя бы тем одним, что их не надевали, а только носили в руках для параду.
...
- Нет, не общее место-с! Если мне, например, до сих пор говорили: "возлюби", и я возлюблял, то что из того выходило? - продолжал Петр Петрович, может быть с излишнею поспешностью, - выходило то, что я рвал кафтан пополам, делился с ближним, и оба мы оставались наполовину голы, по русской пословице: "Пойдешь за несколькими зайцами разом, и ни одного не достигнешь". Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо всё на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует, и кафтан твой останется цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твердых оснований и тем более устраивается в нем и общее дело. Стало быть, приобретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем и веду к тому, чтобы ближний получил несколько более рваного кафтана и уже не от частных, единичных щедрот, а вследствие всеобщего преуспеяния.
...
- А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать...
- Помилуйте! - вскричал Лужин.
- Нет, это не так! - отозвался Зосимов.
Раскольников лежал бледный, с вздрагивающей верхнею губой и трудно дышал.
- На всё есть мера, - высокомерно продолжал Лужин, - экономическая идея еще не есть приглашение к убийству, и если только предположить...
- А правда ль, что вы, - перебил вдруг опять Раскольников дрожащим от злобы голосом, в котором слышалась какая-то радость обиды, - правда ль, что вы сказали вашей невесте... в тот самый час, как от нее согласие получили, что всего больше рады тому... что она нищая... потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать... и попрекать тем, что она вами облагодетельствована?..
Стоит ли включать разум, если речь идёт о чувствах?
Ревность - порождение чувств или разума?
Бывает ли любовь, опирающаяся на разум?
Почему иногда нужно сдерживать свои чувства?
Разум должен сдерживать порывы чувств, а чувства наполняют жизнь смыслом.
Любви нужно отдаваться с головой, потому что это чувство - бесценный дар человеку.
Если не прислушиваться к голосу разума, любовная история может привести к беде.
Нужно прислушиваться к голосу сердца, в любви разум и расчет - помеха.
Когда от любви поёт сердце, разум должен не подпевать, а дирижировать. (Вадим Панов)
- Посмотрим, к какому разряду млекопитающих принадлежит сия особа, -- говорил на следующий день Аркадию Базаров, поднимаясь вместе с ним по лестнице гостиницы, в которой остановилась Одинцова. - Чувствует мой нос, что тут что-то не ладно.
- Я тебе удивляюсь! - воскликнул Аркадий. - Как? Ты, ты, Базаров, придерживаешься той узкой морали, которую.
- Экой ты чудак! - небрежно перебил Базаров. - Разве ты не знаешь, что на нашем наречии и для нашего брата "не ладно" значит "ладно"? Пожива есть, значит. Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти за богатого старика - дело ничуть не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
...
Настоящею причиной всей этой "новизны" было чувство, внушенное Базарову Одинцовой, - чувство, которое его мучило и бесило и от которого он тотчас отказался бы с презрительным хохотом и циническою бранью, если бы кто-нибудь хотя отдаленно намекнул ему на возможность того, что в нем происходило. Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой, непростительною дурью, считал рыцарские чувства чем-то вроде уродства или болезни и не однажды выражал свое удивление: почему не посадили в желтый дом Тоггенбурга со всеми миннезингерами и трубадурами? "Нравится тебе женщина, - говаривал он, - старайся добиться толку; а нельзя - ну, не надо, отвернись - земля не клином сошлась". Одинцова ему нравилась: распространенные слухи о ней, свобода и независимость ее мыслей, ее несомненное расположение к нему - все, казалось, говорило в его пользу; но он скоро понял, что с ней "не добьешься толку", а отвернуться от нее он, к изумлению своему, не имел сил. Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе.
(И. Тургенев. "Отцы и дети")
Нужно выплескивать чувства наружу. Хуже, если перестать это делать. Иначе они будут накапли -ваться и затвердевать внутри. А потом - умирать.
(Х. Мураками)
Коль сердце и разум затеяли спор,
Не жди для себя добра.
Любовь отгорит, как ночной костер,
Едва дотянув до утра.
Случается в жизни такая беда...
Не сразу узнать нам дано,
Что сердце и разум
Сильны лишь тогда,
Когда они заодно.
(Л. Татьяничева)
