Давыдов долго смотрел на синеющие вдали курганы, которые напоминали ему вздыбленные штормом волны. Взгляд его поймал в небе еле приметную точку. Это кружил орел.

Черный орел, царственно величавый в своем одиночестве, медленно парил в холодном поднебесье, почти незаметно теряя на кругах высоту. Широкие, тупые на концах, неподвижно распростертые крылья легко несли его там, в подоблачной вышине, а встречный ветер прижимал к могучему телу черное, тускло блистающее оперенье.

Степь без конца и без края. Древние курганы в голубой дымке. Черный орел в небе. Мягкий шелест стелющейся под ветром травы. Маленьким и затерянным в этих огромных просторах почувствовал себя Давыдов, тоскливо оглядывая томящую своей бесконечностью степь. Чувство одиночества и оторванности от всего живого мира тяжко овладело им. Нечто похожее испытывал он давным-давно, когда приходилось по ночам стоять на корабле.

М. Шолохов. Поднятая целина.