Проблема сочувствия чужому горю

• Текст: (1)С работы в этот раз Нина возвращалась
        (1)С работы в этот раз Нина возвращалась поздно. (2)Дверь почему-то оказалась открытой, в тёмной комнате было холодно, плита не топилась; за столом, положив на клеёнку руки, сидела Евгения Ивановна в ватнике и платке, смотрела на холодную плиту.
                 – (3)Что это вы в темноте? – спросила Нина.
                (4)Евгения Ивановна не взглянула в её сторону.
                (5)Нина вышла, разделась, принялась растапливать плиту и всё оглядывалась на Евгению Ивановну –  та сидела всё так же неподвижно, изредка роняя:
                  – Вот беда-то, батюшки…
                (6)Нина подошла, тронула за плечо:
                – Что с вами, тётя Женя?
               (7)Евгения Ивановна мельком посмотрела на Нину и опять уставилась на плиту:    
                – Вот беда-то…
                (8)Нину тревожили не слова, а эта напряжённая поза и глаза, которые никуда не смотрели, хотя были открыты. (9)Нина смотрела на острый, странно изменившийся, вытянутый профиль, и на неё дохнуло липким страхом.
                 – (10)Сейчас поставлю чай…
                 (11)Она чистила картошку, мыла её, ставила на плиту и всё думала: где и какая беда? (12)Уж не передавали ли чего по радио? (13)Что-нибудь про Сталинград или Ленинград?..
                 (14)И тут ей показалось, что Евгения Ивановна улыбнулась, задохнувшийся голос забормотал бессмыслицу. (15)Теперь Нине стало по-настоящему страшно. (16)Она выскользнула тихонько в сени, оттуда – во двор, побежала к Ипполитовне.
                  – (17)Пойдёмте к нам. (18)Там тётя Женя чего-то… (19)Сидит… (20)Бормочет… (21)Она вроде не в себе. (22)Я боюсь…
                 (23)Кряхтя и постанывая, Ипполитовна поднялась с постели. (24)Старушка пошла, держась за стенки, перехватываясь руками. (25)Нина поддерживала её.
                 (26)Евгения Ивановна всё так же сидела лицом к плите и даже не взглянула на них.
                  – (27)Ты чего это, в одёже? – с порога окликнула Ипполитовна.
                  (28)А Евгения Ивановна будто и не слышала. (29)Она только заелозила шершавыми ладонями по клеёнке, как будто сметала крошки.
                   (30)Ипполитовна подошла, тяжело опустилась на стул, взяла её за руки, потянула к себе:
                   – Ай неможется?..
                  (31)Евгения Ивановна осмысленно посмотрела на неё, сдвинув брови, как будто силилась и не могла понять обращённые к ней слова. (32)А потом опять страшно оскалилась – то ли улыбнулась, то ли собиралась заплакать, – запёкшимися губами прошептала:
                   – Помнишь, сон-то страшный я видела?
                   (33)Она упала головой на стол.
                   –  (34)Мужа убили!.. (35)А Колюшка, сын – без вести…
                   (36)Нина зажала рот рукой. (37)Ипполитовна постепенно оправлялась от испуга, приходила в себя и уже скребла маленькими пухлыми руками по спине Евгении Ивановны.
                   – (38)Ты погоди… (39)Сразу-то не верь. (40)Ты погоди… (41)Похоронки-то кто пишет? (42)Писари. (43)А они при штабах, там бумаг страсть сколько… (44)Вот и попутали.
                    (45)А Евгения Ивановна со стоном перекатывалась лбом по столу, волосы рассыпались, липли к мокрым щекам. (46)Вдруг она оторвала голову от стола и замерла, вроде к чему-то прислушиваясь. (47)Пошарила в карманах ватника, вытащила бумагу, всхлипнула, подала Нине.
                     (48)Нина прочитала. (49)Эта бумага была из военкомата, в ней значилось, что рядовой Завалов Николай Артамонович погиб в декабре 1941 года, а младший сержант Николай Николаевич с ноября 1941 года числится в пропавших без вести.
                     (50)И опять Евгения Ивановна стала плакать, припав головой к столу.
                     – (51)Ну, так что? – и тут нашлась Ипполитовна. –  (52)Нюрку Милованову с Кирпичной знаешь? (53)Пришёл мужик домой без ноги, а через месяц на него похоронка, сам и получил… (54)Война большая, людей-то сколько, кого и попутают…
                     (55)Евгения Ивановна притихла, только изредка всхлипывала, смотрела и слушала для последней душевной зацепки, чтобы смирить первое горе.
                      (56)А Нина думала о Луке из пьесы Горького «На дне», про которого говорили, что он жулик и вредный утешитель… (57)А Нина видела его доброту, ведь он один пожалел умершую Анну. (58)И сейчас думала, что в жизни нельзя без утешителей, иначе сломается душа; страшную правду надо впускать постепенно, придерживая её святой ложью, иначе душа не выдержит… (59)Человеческая душа не металл, она хрупка и ранима…
                      (60)Евгения Ивановна, словно только что проснувшись, обвела запавшими глазами комнату, и вдруг сжала руками голову, заплакала.
  
  (По М.В. Глушко*)
  
  * Мария Васильевна Глушко (1922 - 1993) –  советская и украинская писательница, сценарист.
  

Возврат к списку