В. Н. Крупин. О любви к родине

(1)Как же давно я мечтал и надеялся жарким летним днем пойти через Красную гору к плотине на речке Юг. (2)Красная гора — гора детства и юности.
(3)И этот день настал. (4)Открестившись от всего, разувшись, чтобы уже совсем как в детстве ощутить землю, по задворкам я убежал к реке, напился из родника и поднялся на Красную гору. (5)Справа внизу светилась и сияла полная река, прихватившая ради начала лета заречные луга, слева сушились на солнышке малиново-красные ковры полевой гвоздики, а еще левей и уже сзади серебрились серые крыши моего села. (6)А впереди, куда я подвигался, начиналась высокая бледно-зеленая рожь.
(7)По Красной горе мы ходим работать на кирпичный завод. (8)Там, у плотины, был еще один заводик, крахмалопаточный, стояли дома, бараки, землянки. (9)У нас была нелёгкая взрослая работа: возить на тачках от раскопа глину, переваливать ее в смеситель, от него возить кирпичную массу формовщицам, помогать им расставлять сырые кирпичи для просушки.
(10)Это было счастье — работа. (11)Идти босиком километра два по росе, купаться в пруду, влезать на дерево, воображать себя капитаном корабля, счастье — идти по опушке, собирать алую землянику, полнить ею чашку синего колокольчика, держать это чудо в руках и жалеть и не есть, а отнести домой, младшим — брату и сестренке.
(12)И сегодня я шел босиком. (13)Шел по тропинкам детства. (14)Но уже совсем по другой жизни, нежели в детстве
(15)Я лег на траву на спину и зажмурился от обилия света. (16)Потом привык, открыл глаза, увидел верхушки сосен, берез, небо, и меня даже качнуло — это вся земля подо мной ощутимо поплыла навстречу бегущим облакам. (17)Было многократно испытанное состояние, что ты лежишь на палубе корабля среди моря.
(18)Я очнулся. (19)Так же неслись лёгкие морские облака, так же клонились им навстречу мачты деревьев, так же серебрились зеленые паруса березовой листвы. (20)Встал, ощущая радостную лёгкость.
(21)Бежать по-прежнему не получилось: дорога была выстелена колючими сухими шишками. (22)Чистый когда-то лес был завален гнилым валежником, видно было, что по дороге давно не ездили. (23)Видимо, она теперь в другом месте. (24)«Всё переменилось», — думал я. (25)И ты другой, и родина.
(25)Но главное, в чем я честно себе признавался, — это то, что еду сюда как писатель, чтобы слушать язык, родной говор.
(26)Как же не любить родину, когда она так магнитна во всем? (27)Ведь это именно она тянула меня к себе, когда звала на Красную гору и к плотине. (28)Я шёл в детство, на блеск костра на песке, на свет ромашек, на тихое голубое свечение васильков во ржи, надеялся услышать висящее меж землей и облаками серебряное горлышко жаворонка, шёл оживить в себе самого себя, чистого и радостного, цеплялся за прошлое, извиняя себя, теперешнего, нахватавшего на душу грехов, и как хорошо, и как целебно вылечила меня исчезнувшая плотина. (29)Так и мы исчезнем. (30)А память о нас — это то, что мы заработаем в земной жизни. (31)Мы все были достойны земного счастья, мы сами его загубили.
(По В. Крупину)
* Владимир Николаевич Крупин (род. в 1941 г.) — писатель, сценарист и публицист.

Tweet