Как доброе отношение влияет на людей?

• Текст: 1)Мальчишки продавали ягоды на станционн
  1)Мальчишки продавали ягоды на станционной платформе.
  2)Кашка старался, чтобы все у него было как у других ребят. 3)Он и кульки для ягод свернул не из газеты, а из листков старого папиного учебника 4)И пристроиться к ребятам он не решился, а они его не позвали.5) Кашка ушел на другой конец платформы
  6)В глубине души он совсем не верил, что кто-то подойдет к нему и станет покупать промокшие кульки с клубникой.7) И не знал, что делать, если это случится. Но к нему подошли незаметно откуда-то сбоку, и Кашка вздрогнул.
  8)Покупателей было двое.
  Продаешь? – спросил один, с золотисто-синим значком. – Почем?
  В горле у Кашки что-то по-птичьи пискнуло. – Пи…питнадцать коп…пеек, – выдавил он.
  Тот, который спрашивал, наклонил голову и стал с интересом смотреть на Кашку. Так разглядывают какой-нибудь интересный пустячок, винтик, например, или брошку, если случайно найдут их на тротуаре… Потом он сказал негромко и печально:
  – Слушай, ты… рыцарь наживы. Совесть у тебя есть? Кашка считал, что есть. Но вообще-то вопрос был непонятный.
  Тогда вмешался его товарищ:
  – Борис… Ну чего пристал к парню? Он по такой же цене продает, как и все.
  – Все они "как все", – с резкой усмешкой бросил Борис. – Я таким вот пацаненком был, когда на целину первые эшелоны шли. Мы со своих огородов помидоры тягали и к вагонам тащили, чтобы ребятам дать на дорогу. А тут – "питнадцать копеек".
  Кашка почувствовал, что эти слова обидные. И все-таки не обиделся. Не сумел обидеться. Потому что Борис Кашке понравился.
  А может быть, подумал Кашка, у него нет пятнадцати копеек? Ягод попробовать хочется, а денег нет.
  Или, может быть, он думает, что Кашка жадный?
  – Ну, возьми… – простодушно сказал Кашка. Он почему-то даже не заметил, что обращается к Борису на "ты".
  Что? – не понял тот.
  – Возьми так, – повторил Кашка со всей убедительностью. – Не надо копеек. Что-то изменилось в лице у Бориса. Растерялся он или смутился. Запустил руку в карман пиджака, стал смотреть мимо Кашки и непонятно ответил:
  - Благодарю. Я платежеспособен…
  Но его спутник взял у Кашки ягоды и вложил кулек в ладонь Бориса:
  – Бери, раз дают, – и подмигнул Кашке. Кашка протянул кулек и ему. И услышал:
  – А не жалко тебе?
  Кашка удивился. Жалко? Наверно, этот человек не знает, сколько ягод можно отыскать на лесных буграх и полянах совсем недалеко от поселка.
  Ну… конечно, хотелось купить поскорее кораблик. Но раз уж он одну порцию клубники отдал, значит, шестьдесят копеек все равно сегодня не заработать.
  Назавтра он собрал не четыре стакана, а семь. И сделал семь кульков. Четыре он решил, конечно, продать, а ещё три. Ну, мало ли что.
  Но случилось не так. Сразу нарушились Кашкины планы. Подошёл поезд, и на платформе появились…
  Нет, сначала Кашка услышал песню. Шум колёс уже затих, и песня звучала за вагонными стёклами. Пели мужские голоса. Не громко, но как-то упруго. Это была немного печальная, но хорошая песня. Такая хорошая, что Кашка замер на секунду.
  А голоса стали громче, и вот тогда появились на перроне моряки.
  Они были не в бескозырках. Кто в чёрной фуражке с якорем, кто так, с непокрытой головой. День выдался ветреный, и синие воротники плескались у них за плечами. Моряки обступили Кашку. Их было не трое. Не четверо. Даже не семеро. Он и мигнуть не успел, как разошлись по рукам все кульки. Просто разлетелись.
  — Сколько за товар? — весело спросил гитарист. — Ну? Не стесняйся!
  — Нисколько...
  Они совсем не важничали перед Кашкой, эти громадные парни в черной с золотом форме. Спросили, как его зовут, а потом по очереди, щелкая каблуками, назвали себя.
  И снова, как вчера, исчезла, растаяла в этом веселье Кашкина робость. И тогда он сказал то, что очень хотел сказать:
  — Можно, я спрошу?.. Вот вы... Это вы пели в вагоне? Это какая песня?
  — А ну, мальчики... — сказал курчавый гитарист с детским именем.
  И было совсем не смешно, было просто здорово, что взрослые мужчины так слаженно и серьезно пели колыбельную песню. Десять моряков пели для одного мальчишки. Поезд ушел. А Кашка стоял на перроне, по которому с размаху пролетали серые тени облаков. И ветер лохматил ему волосы. И солнце щекотало уголки глаз. А тонкие ласточки мчались вдоль путей вслед убежавшему поезду. Так, наверно, чайки летят за уплывающими кораблями.
  И облака, и тени, и ветер, и ласточки были как продолжение песни.
  

Возврат к списку